Виктория Карасева
| 10.10.06 11:43
| Не могу молчать… Не могу говорить… Ком в горле… Слезы в глазах… Я не имела чести знать ее лично. «Ну, что ты, как будто у тебя кто-то из родных умер..» Да, у меня умер кто-то из родных… У меня ампутировали надежду… Мое сердце, обожженное ее глаголом, скулит как больная собака… Когда уходят такие люди, риторический вопрос «Что человек может один?» звучит особенно пошло. А что мы можем, даже собравшись, из того, что могла она одна? Сочинителей пасторалей и эклог много, терзаемых и дерзновенных мало. Адски мало. Она писала практически одна про мою малую Родину – то, что не писал почти уже никто – тема не просто не модная и не хлебная, а опасная до такой степени, что я каждый раз вздыхала с облегчением, видя в «Новой» ее очередную статью: Анну не убили, «Новую» не закрыли – солнце взошло… Она писала про мою бедную, уродливую, изуродованную вконец родину с прекрасными вишневыми садами, главным кавказским хребтом и людьми - разными людьми, как везде: и отпетыми бандитами и благородными, чистыми душою, как стекающие с гор снега. «Рубят, рубят вишневый сад…» Летят пули в лучшие сердца… «Когда ж их всех повыловят, наступит эпоха, которую не выдумать и не описать…» Ах, Булат Шалвович, слава Богу, Вы не узнаете, как близка эта эпоха. Мне бывало не раз стыдно за мою малую малокультурную родину. Мне было стыдно за мою большую родину, когда моя семья сидела месяц в подвале под бомбежками в Грозном, без еды, добывая воду для питья из луж и слушая радиосводки о том, что «в городе не осталось мирного населения»… Мне было стыдно, когда моей вырвавшейся из этого ада маме – русской, причем, женщине - в городе Санкт-Петербурге то и дело говорили сакраментальное «понаехали», а на просьбу о мед.помощи заявили: «Скажите спасибо, что остались в живых». Мне стыдно, когда я вижу, как моя родина проверяет документы у лиц кавказской национальности… Мне стыдно за то, что моя родина убивает своих лучших детей… Мне стыдно за нас всех, потому что я не вижу тех, кто смог бы подхватить выпавшее из рук Анны знамя… «Такой у нас нрав спокойный», что прекрасно понимая, что кто бы не совершил это убийство, оно вряд ли будет раскрыто, – не впервой, – мы продолжаем циклевать пол и вешать шторки… «Чтоб нашему раю ни краю, ни сносу»… Мне стыдно, что солнце все еще восходит над моей родиной… |
|